ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРОЦЕСС

ЛИТЕРАТУ́РНЫЙ ПРОЦЕ́СС, историческое существование, функционирование и эволюция литературы как в определённую эпоху, так и на протяжении всей истории нации, страны, региона, мира. Л. п. В каждый исторический момент включает в себя как сами словесно-художественные произведения, социально, идеологически и эстетически разнокачественные — от высоких образцов до эпигонской, бульварной или массовой литературы, так и формы их общественного бытования: публикации, издания, литературную критику, запечатлеваемые в эпистолярной литературе и мемуарах читательские реакции (см. Читатель и писатель).

Порой значительные произведения становятся достоянием Л. п. лишь через большой промежуток времени после их создания или первой публикации (поэзия И. К. Ф. Гёльдерлина, многие стихи Ф. И. Тютчева, творчество Ц. К. Норвида, роман М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»). С другой стороны, важным фактором Л. п. эпохи становятся явления, которые в масштабах всей истории национальной литературы малозначительны; таковы полосы увлечений целыми жанрами (мелодрама во французской литературе XIX в.) или отдельными писателями (С. Я. Надсон во 2‑й половине 1880‑х гг., И. Северянин в середине 1910‑х гг.). Как свидетельствует социология литературы, нередко возникает резкая диспропорция между популярностью и культурно-эстетической значимостью произведения.

Важная сторона Л. п. — взаимодействие художественной литературы с другими видами искусства, а также с общекультурными, языковыми, идеологическими, научными явлениями. Нередко (особенно в последние столетия) наличествует прямая связь литературного творчества с общественно-политическими движениями [напр., Декабристская литература, Парижской Коммуны (1871) литература, Чартистская литература] Л. п. способен непосредственно преломлять в себе философские концепции (фихтеанство и шеллингианство немецких романтиков). Неотъемлемыми компонентами Л. п. последних столетий стали как факты литературного «самопознания» эпохи (программы литературного творчества, манифесты литературные), так и борьба различных идейно-художественных направлений и течений (романтиков — с классицистами, реалистов — с эпигонами романтизма, славянофилов — с западниками, революционных демократов — с либералами и «почвенниками», символистов — с широко трактуемым ими натурализмом).

Термин «Л. п.» возник на рубеже 20—30‑х гг. XX в. и стал широко употребительным с 60‑х гг. Само же понятие формировалось на протяжении XIX—XX вв. по мере постижения литературы как исторически меняющейся целостности (уже в XIX в. использовались терминологические выражения «литературная эволюция» и «литературная жизнь эпохи»). Первоначально Л. п. (применительно к современной эпохе) осознается критикой, и, прежде всего в обозрениях, которые вначале, например, в русской литературной критике 20—30‑х гг. XIX в., обладали своего рода энциклопедичностью (по широте охвата литературы за определённый отрезок времени). В XX в. формой осмысления текущего Л. п. и одновременно — воздействия на него становятся также дискуссии в печати и на писательских конференциях, симпозиумах, съездах.

Л. п. — важнейший предмет историко-литературного рассмотрения, или истории литературы (в ст. Литературоведение). Если сторонники биографического метода вслед за классицистической и романтической эстетикой обращались исключительно к образцам, шедеврам, творениям гениев, то научное литературоведение 2‑й половины XIX в. (в т. ч. русское) преодолело избирательность в изучении литературы и сделало предметом исследования все созданное писателями — независимо от степени его художественности, идеологической направленности и сферы социального бытования.

Важным этапом научного освоения Л. п. определённой эпохи явились сочинения филологов 20—30‑х гг. XX в.: исследования В. М. Жирмунского, В. Виноградова и Ю. Н. Тынянова о пушкинской эпохе; работы, посвященные малозначительным или забытым писателям (А. П. Скафтымов о русской драме «между» А. Н. Островским и А. П. Чеховым), представителям «низовой» или массовой литературы (В. Б. Шкловский о Матвее Комарове), бытованию отечественных или иностранных произведений. В последующие эпохи (Жирмунский о И. В. Гёте в русской литературе); теоретические суждения о важности «исследования эволюции литературного ряда», о нежелательности «обособления» отдельного произведения от контекста его возникновения и о необходимости его соотнесения с эволюцией жанров, склонных перемещаться «из мелочей литературы, из ее задворков и низин» в центр Л. п. и обратно (Тынянов). Изучение Л. п. эпохи в его целостности важно и потому, что большие художники вступают в творческий «диалог» не только с признанными предшественниками, но также и с «второстепенными» авторами, с массовой литературой (воздействие на Ф. М. Достоевского жанра «бульварного романа», на Чехова — газетной юмористики). Современные ученые (напр., Г. Н. Поспелов и М. Б. Храпченко) избегают превращения литературоведения как в «историю генералов», так и в историю литературы «без имен» (идея немецкого искусствоведа Г. Вёльфлина, предваренная культурно-исторической школой).

Л. п. в масштабе мировом (всемирном), являясь частью общественно-исторического процесса, зависит от него, что было осознано уже Дж. Вико и И. Г. Гердером, впоследствии — представителями романтизма (Ф. Шеллинг, братья А. Шлегель и Ф. Шлегель) и Гегелем (учение о стадиях искусства), в дальнейшем — русскими демократами 40—60‑х гг. (идея активного воздействия на литературу социальной действительности), культурно-исторической школой (исторический момент как один из факторов литературного творчества), классиками марксизма (соотнесение истории искусства со сменой общественно-экономических формаций). Эти традиции наследует современное литературоведение, рассматривающее Л. п. как обусловленный культурно-исторической жизнью. При этом подчеркивается, что литературу «…нельзя изучать вне целостного контекста культуры…и непосредственно (через голову культуры) соотносить с социально-экономическими и иными факторами… Литературный процесс есть неотторжимая часть культурного процесса» (Бахтин М. М., Эстетика словесного творчества, 1979, с. 344).

Л. п. соотносим со стадиями общественного развития человечества (мифологическая архаика, древность, средневековье, новое время, новейшее время). Он стимулируется прежде всего потребностью писателей (не всегда осознанной) откликаться на сдвиги в исторической жизни, участвовать в ней, влиять на общественное сознание. Т. о., литература меняется в историческом времени прежде всего под воздействием «толчков» извне. Вместе с тем огромное значение в ее эволюции имеет наследование литературных традиций, что и дает основание говорить о Л. п. как таковом: развитие литературы обладает относительной самостоятельностью, в нем важны имманентные начала. Наследование художественных тем, идей и форм является, однако, производным от миросозерцания писателя и выступает, при всей его важности, в качестве вторичного стимула литературного развития. Исходя из этого, современное литературоведение критически переосмысливает опыт «формальной школы», выдвигавшей в качестве главного фактора Л. п. «таинственную жизнь и рост формы» (Вельфлин) либо полемику последователей с поэтикой предшественников (остранение приема как преодоление автоматизации восприятия — по Шкловскому).

Исторически повторяющиеся виды идейно-эмоционального отношения к жизни (трагическое и комическое, сатира и патетика), «вечные темы» искусства, общечеловеческие нравственные и философские проблемы (добра, истины, красоты), а также накопленные веками художественные формы (в первую очередь жанровые) составляют «фонд преемственности», без которого Л. п. невозможен. Литература любого периода является «сплавом» историко-художественных компонентов разного временного происхождения: одно присуще только ей, другое роднит ее с ближайшими «предшественницами», третье сближает с давними эпохами или с архаико-мифологической стариной. При этом культурные традиции приходят в художественные произведения, иногда почти вовсе минуя субъективную индивидуальную память творцов. Важнейшие литературные факты подготовляются веками и бытуют в большом историческом времени (см. Историко-функциональное изучение литературы), поэтому столь существенны «надэпохальные» общности в составе Л. п.

Л. п. (как в рамках национальной литературы, так и в масштабе всемирном) складывается из литературных эпох, одновременно сходных и несходных между собой; каждая из них заключает в себе как усвоенное старое, так и созданное новое, являя собой вместилище художественных богатств, обретенных человечеством за многие века и существенно пополненных ею самой. Чем более ярко выражены в определённой культурной общности одновременно традиции и новаторство, тем она богаче и плодоноснее; такова, например, эпоха западноевропейского Возрождения, ставшая символом всемирно-значимого творчества. Напротив, литературные движения, воспринимавшие себя исключительно как хранителей прошлого (напр., музейно-филологическая культура Александрии эпохи эллинизма) или в качестве «чистых» новаторов, пренебрегающих традицией (напр., футуризм), не сыграли серьезной роли во всемирном Л. п.

Другая сторона Л. п. связана с диалектикой сходств и различий между литературами разных народов и наций, географических зон и регионов. Современное литературоведение, преодолевая традиционный европоцентризм, выявляет как черты типологического (в основе — стадиально-исторического) сходства литературной эволюции у всех народов и наций (см. Сравнительно-историческое литературоведение), так и ее сущностную разнокачественность: общие, всемирно-исторические тенденции Л. п. проявляются в отдельных литературах по-разному. Сопоставляя литературной эпохи разных регионов, одни ученые констатируют общность Л. п. на Западе и Востоке и полагают, что выявленные первоначально в западноевропейской литературе Возрождение, Барокко, Просвещение имели место также в восточных странах (Н. И. Конрад). Но эта гипотеза как «искусственно выпрямляющая» всемирную литературу вызывает возражения у других ученых, акцентирующих разнокачественность культур. В последние годы подчеркивается своеобразие русского культурно-художественного развития, во многом предопределенного влиянием исихазма в XIV—XV вв. (первоначально византийского); в этой связи о Предвозрождении говорится не столько как об универсальной стадии культуры, сколько как о мощном влиятельном восточно-европейском движении (Д. С. Лихачев, И. Мейендорф, Г. М. Прохоров).

Как ни проблематичны соотношения между «повторяющимся» и «неповторимым» в Л. п., методологически бесспорно, что начала общности между литературами разных народов и регионов составляют не тождество, а типологической аналогии — сходства лишь относительные. Разнокачественность литератур — это неоценимое богатство мировой культуры. «Путь» всемирной литературы — это своего рода равнодействующая разных «дорог» национальных, зональных, региональных литератур. Вместе с тем существуют общие, глобальные тенденции Л. п.: выделение словесного искусства из синкретического (см. Синкретизм) мифологического и фольклорного творчества, утрата письменностью анонимности, усиление диалогичности художественного мышления, формирование личного, индивидуального авторства, ослабление канонического начала (см. Канон) в жанрообразовании (эволюция от народного эпоса к роману), становление психологической и социально-исторической конкретности (реалистичности) художественного освоения жизни. Уяснение типологических схождений между национальными литературами и специфических особенностей каждой из них — равнозначные и равноправные научные цели.

Неотъемлемым слагаемым Л. п. являются международные литературные связи (см. Литературные связи и влияния). Усвоение инонационального опыта — это прежде всего фактор становления оригинальных, не похожих одна на другую литератур, принадлежащих отдельным народам. Факты же вненационального уподобления литератур, их космополитического «усреднения» являются преимущественно спутниками влияний поверхностных, знаменующих простое «подражание» и следование моде (см. Эпигонство). Объект литературных связей и влияний современная наука понимает шире, чем когда-либо: это не только темы, образы, мотивы, сюжетные ходы, но и художественные идеи, принципы формообразования, жанры и их системы, творческие программы и т. п. (концепция Д. С. Лихачева о трансплантации византийской художественной культуры на восточнославянскую почву). Международные литературные связи относительно самостоятельны; не принадлежа к главным стимулам Л. п., они вместе с тем активно воздействуют на литературное творчество. Воля к постижению культуры, не тождественной собственной, исторически универсальна; международные связи возможны не только при стадиальной общности литератур, нередко сильное влияние исходит от инонациональной литературы, соответствующей иной стадии истории, развития, — таково воздействие Достоевского на европейскую литературу XX в.

Л. п., стимулируемый прежде всего социально-историческими сдвигами, в своем «имманентном» аспекте направляется двумя взаимодействующими факторами: национально-культурной традицией и воздействием инонациональной культуры — т. е. в нем синтезируются «местное» («свое») и заимствованное извне («чужое»). «Всемирная отзывчивость» (Достоевский) и одновременно приверженность к собственной традиции — непременные условия богатства и гармоничности развития каждой национальной литературы.

Литература:

Жирмунский В. М., Сравнит. литературоведение: Восток и Запад, Л., 1979;

Реизов Б. Г., Об изучении литературы в совр. эпоху, «Рус. литература», 1965, № 1;

Артановский С. Н., Историческое единство человечества и взаимное влияние культур, Л., 1967;

Баткин Л. М., Тип культуры как историч. целостность…, «Вопросы философии», 1969, № 9;

Храпченко М. Б., Творч. индивидуальность писателя и развитие литературы, М., 1970;

Благой Д. Д., Лит. процесс и его закономерности, в его кн.: От Кантемира до наших дней, т. 1, М., 1972;

Конрад Н. И., Запад и Восток, М., 1972;

Лихачев Д. С., Развитие русской литературы X—XVII вв. Эпохи и стили, Л., 1973;

Бушмин А. С., Преемственность в развитии литературы, Л., 1975;

Неупокоева И. Г., История всемирной литературы. Проблемы системного и сравнит. анализа, М., 1976;

Лит. процесс, под ред. Г. Н. Поспелова, М., 1981.

В. Е. Хализев.