ЛИТУРГИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ

ЛИТУРГИ́ЧЕСКАЯ ПОЭ́ЗИЯ, поэтически-художественное слово, рассчитанное на ритуальное повторение в обиходе христианской общины; этим Л. п. отличается внутри более широкого круга христианской поэзии вообще. Первоначально Л. п. была неотделима от мелодии. В Библии к Л. п. относятся лирика «песнопевца Давида» (см. Псалмы), «Песнь песней», песня Моисея (Исх 15. 1—19 и Втор 32. 1—43); заповеди блаженств, гимн «В начале было Слово» и др. В более специальном смысле под Л. п. понимают церковную гимнографию.

Л. п. подчинена структуре целого, в которое она «встраивается», и идейному канону (поучительность, «трезвенность», задушевность); поэтому она оказалась чужда античной классической поэзии с ее вольностями. Л. п. была пронизана строем библейской словесности, и в ней царило ближневосточное влияние (гностические гимны Бардесана, II—III вв., мадраше и согиаты Ефрема Сирина, IV в.). Вместе с тем эллинская ритмическая проза (особенно — ораторская проза) повлияла на гимническую поэзию Романа Сладкопевца, а с сочинениями Иоанна Дамаскина в Л. п. отчасти вернулась античная метрика (преимущественно ямбическая). В греко-язычном мире от IV — начала V вв. дошло несколько тропарей, стихир и гимнов (ср. Ефес 5. 19). К концу V в., в сиро-палестинской области Византии расцветает кондак (известнейший автор — Роман Сладкопевец, ум. 560).

В канонах Андрея Критского, Иоанна Дамаскина, КоМайюмского (та же сиро-палестинская школа, VII—VIII вв.) метрическая сложность становится тяжеловесной, рифма почти отпадает, поэтическая игра снова тонет в неразличимом единстве вероучения-назидания-пения. Каноны, гимны, тропари создаются затем в константинопольской (Феодор Студит, Иосиф Солунский) и сицилийской (Иосиф Песнопевец) «школах», вплоть до «затвердения» литургии к XI в. (метрические молитвы Симеона Нового Богослова) и позднее. За века вокруг богослужений годового круга накопилось достойное изучения поэтическое наследие. В латинском мире гимнодию по «восточным» моделям ввели еще Гиларий из Пуатье и Амвросий Медиоланский (IV в.). Около IX в. туда, тоже с Востока, приходят те изысканные поэтические формы Л. п. (ср. Тропы, Секвенции), которые при параллельном арабском воздействии проникли в поэзию вагантов, трубадуров и др. Римское католичество в XVI в. отказалось от большей части этой поэзии, удержав в употреблении около 120 гимнов.

Русские славянские переводы Л. п. воссоздают поэзию греческого оригинала средствами стиля, ритмики, интонации при сознательном отказе от попыток имитировать греческий изосиллабизм, которые делались в древнейшей старославянской Л. п. Хотя Л. п. на Руси оказалась менее оригинальной, чем литургическая музыка, она знала свои взлеты в Киеве («творец канонов» Григорий Печерский, XI—XII вв.), в Новгороде и Москве XV в. (Пахомий Логофет), в XVII в. (кн. Симеон Шаховской, Симеон Полоцкий). Мотивы и стилистика Л. п. нашли отражение в русской лирике XIX—XX вв. («Отцы пустынники и жены непорочны…» А. С. Пушкина, «Иоанн Дамаскин» А. К. Толстого, «Ты приходишь на запад солнца…» М. Цветаевой).

Литература:

Аверинцев С. С., Поэтика ранневизант. литературы, М., 1977 (там же — указатель терминов);

Прохоров Г. М., К истории литургич. поэзии, «Тр. ОДРЛ», 1972, в. 27;

Gardner J. von, System und Wesen des russischen Kirchengesanges, Münch., 1976.

В. В. Бибихин.