Родоначальниками элегической поэзии явились В. А. Жуковский и К. Н. Батюшков. Творчество этих поэтов было проникнуто неудовлетворенностью существующим. Не веря в возможность социальной гармонии, они стремились достигнуть гармонии во внутреннем мире человека. Жуковский видел высшие ценности в духовных переживаниях идеального порядка, Батюшков и его последователи в одухотворенных нравственным пафосом «земных» радостях, в дружбе, любви, чувственном наслаждении. Элегики обновили поэтический язык, разработали утонченные формы поэтической выразительности, создали многообразие метрических, строфических и ритмико-интонационных структур. В элегической поэзии постепенно проступали романтические тенденции (см. Романтизм). У Жуковского они выражались в «двоемирии», в тяготении к мистико-романтической поэтической фантастике, воплотившей трансцендентный идеал. Намечалась характерная для романтической эстетики разработка фольклорных мотивов и форм разных времен и народов (баллады Жуковского, антологические мотивы у Батюшкова). В 20‑х гг. традиции элегической поэзии были сильны в творчестве А. А. Дельвига, Н. М. Языкова, Е. А. Баратынского. Идиллии Дельвига приближали этот сентименталистский жанр к трагической атмосфере романтических конфликтов. Языков преобразил мир «элегических» эмоций, выразив «разгул души», буйство страстей, выступающих в его лирике как проявление стихий «русской натуры». Напротив, ранние элегии Баратынского утверждали возможность лирического выражения отвлеченной мысли.
Некоторые существенные принципы гражданской поэзии наметились в начале века в творчестве поэтов-радишевцев, группировавшихся вокруг Вольного общества любителей словесности, наук и художеств (И. П. Пнин и др.). Наиболее ярко она представлена позже творчеством поэтов-декабристов (см. Декабристская литература) Ф. Н. Глинки, В. Ф. Раевского, К. Ф. Рылеева, В. К. Кюхельбекера и А. А. Бестужева-Марлинского. Декабристы видели в литературе прежде всего средство борьбы, в их программах проявлялось стремление придать поэзии политический характер, сосредоточить усилия на утверждении идеальных норм гражданской морали и поведения человека. Отсюда их тяготение к традициям «просветительского классицизма».
С начала 20‑х гг. в поэзии декабристов появились тенденции, отразившие усложнение идейно-психологического содержания дворянской революционности. Новым потребностям отвечал своеобразно переосмысленный эстетический кодекс байронизма. Возникал романтически трактуемый образ современного героя, в котором черты гражданина-тираноборца соединялись с ореолом трагического избранничества, катастрофичностью судьбы и напряженностью индивидуального самосознания. Наиболее отчетливым выражением этой эволюции явилось творчество Рылеева, в лучших произведениях которого гражданская поэзия приобретала подлинно лирический характер.
Повести Бестужева-Марлинского намечали романтический образ благородной личности, наделенной «титаническими» страстями, непоколебимой в своем одиноком противостоянии злу. Он окружался особым эстетическим ореолом, чему служили декларативно-риторический стиль, «взрывное» сюжетное построение, концентрация условно-исторической и этнографической экзотики.
Самобытными были творческие искания Н. И. Гнедича, Д. В. Давыдова, П. А. Катенина, П. А. Вяземского, оппозиционность и свободолюбие которых не совпадали с идеологией декабризма. Их творчество обогащало русскую поэзию, расширяя круг ее стилевых и жанровых форм. Поэзия Д. В. Веневитинова впитала мотивы, родственные декабристскому вольнолюбию, окрасив их шеллингианским пониманием искусства. Вместе с ранней лирикой Баратынского и Ф. И. Тютчева она принадлежала к значительным явлениям русской философской поэзии. Постепенно вырисовывалась неяркая, но устойчивая самобытность И. И. Козлова, во многом оживившего традиционный для элегической школы лиризм воспоминания и «сердечного воображения».
Перспективную линию литературного развития образовало в 1-й четверти XIX в. творчество Крылова и А. С. Грибоедова. Обращаясь к эпическому и драматическому жанрам, они разрабатывали тот подход к действительности (обостренный интерес к реальности, сатирическая направленность), который составил в дальнейшем эстетическую основу критического реализма. Основой басенного стиля Крылова стала стилистика разговорного народного просторечия. Он создал басню, свободную от условностей классицизма, идущую от жизни, выражающую своеобразие народного мышления и «здравый смысл» народа. В комедии Грибоедова «Горе от ума», сочетающей завоевания классицизма и реализма, психологическая и бытовая конкретность, характерность языка, житейская колоритность сюжетного материала приобрели решающее значение. Типичный для просветительской сатиры обличительный прием столкновение нормы разумного миропонимания с реальностью общественных нравов, основанных на предрассудках, предстал в виде злободневного конфликта эпохи (передовой дворянин-интеллигент и консервативная барско-чиновническая среда). Это сближало «Горе от ума» с идеологией декабризма. Вместе с тем открывались противоречивость движения истории, многозначность жизненных явлений, происходило усложнение характеров и жанровой природы пьесы, в ней сливались черты сатирической комедии и лирико-психологической драмы.
В центре литературного движения 1-й трети XIX в. находилось творчество А. С. Пушкина. Его лицейская, послелицейская и «южная» лирика вбирала в себя главные эстетические завоевания всех поэтических школ XVIII начала XIX вв., преображая их в целостном единстве индивидуального миропонимания. Пушкин шел самостоятельным путем. В ранних стихах вольнолюбивые мотивы, близкие к декабристской поэзии, были проникнуты ярко выраженным личностным пафосом. В начале 20‑х гг. этот пафос сближался с байроническим бунтарством («Кавказский пленник» и др.), но вскоре (поэма «Цыганы») наметилось преодоление морально-философского кодекса байронизма. К середине 20‑х гг. в поэзии Пушкина (поэма «Граф Нулин», лирика) все отчетливее проступают черты реалистического стиля. Поэт пришел к пониманию всемогущества объективных законов истории и начал поиски предпосылок общественной справедливости в самом ходе исторического процесса. В»Борисе Годунове» эти поиски обнаружили драматическую взаимосвязь «судьбы человеческой» и «судьбы народной».
Специфические особенности пушкинского реализма приобрели всеобъемлющий характер в романе «Евгений Онегин», где судьба современника совмещена с богатством картин русской жизни и исключительным по своей полноте выражением духовного опыта нации; в течение 30‑х гг. они утвердились в пушкинской лирике, драматургии и прозе. Оформилось художественное мышление, способное находить в обыкновенных вещах источники красоты и поэзии. Совершалось обновление литературного языка; пушкинское слово преодолевало замкнутость традиционных «устойчивых стилей», обретало прямую связь с жизненной реальностью. Пушкин включал в свою художественную систему целые культуры, весь духовный опыт человечества становится внутренним достоянием этой системы; создавались своеобразные формы лирики, драмы («маленькие трагедии», сцены), эпические поэмы («Полтава»), лирико-философские поэмы («Медный всадник»), прозаические повести («Повести Белкина», «Пиковая дама», «Капитанская дочка»).
Реализм Пушкина основан на всеобъемлющей многосторонности миропонимания, соединяя конкретно-историческое с общечеловеческим, детерминизм с признанием свободы человеческой воли. Современное состояние мира представлялось Пушкину дисгармоничным. Ему открывались разобщенность людей и народов, трагические противоречия истории, сталкивающие в неразрешимых конфликтах государство и личность, народную стихию и деспотизм власти. Но сознание всего этого не отделялось в пушкинском мышлении от утверждения идеала иной жизни единой, целостной, гармонически слаженной. Этот идеал опирался на ощущение единства всемирной истории и всемирной культуры, на открытие в народном сознании нравственных ценностей, способных стать основой будущей социальной гармонии. Плодотворный синтез действительного и идеального, осуществившийся в пушкинском реализме, сделал его основой высочайших традиций русской литературы.
Во 2-й четверти XIX в. развитие Р. л. протекало в исключительно трудных условиях. Принципом правительственной политики стало подавление передовой культуры. Приобрела заметное влияние охранительная литература: нравоописательные романы Ф. В. Булгарина, драматургия и проза Н. В. Кукольника, авантюрный роман Н. И. Греча. Влияние консервативных идей сказалось в исторических романах М. Н. Загоскина, одного из зачинателей этого жанра в Р. л. Получила распространение поэзия В. Г. Бенедиктова, где романтический экстаз скорее имитировался, чем переживался всерьез; она способствовала формированию вульгарно-романтической «массовой культуры». Во многом содействовал этому процессу и О. И. Сенковский, редактор популярного журнала «Библиотека для чтения». Вместе с тем в условиях политического «безвременья» литература оказалась основной формой общественного сознания, средоточием сил протеста и духовного освобождения. Напряженный характер приобретали философские искания, тесно связанные с литературным процессом. Разработка идеалистической диалектики, начатая Обществом любомудрия, получила развитие в деятельности кружка Н. В. Станкевича. Новые формы политической оппозиционности обретали философское обоснование (юношеский кружок А. И. Герцена и Н. П. Огарева). В сочинениях П. Я. Чаадаева оригинальный синтез религиозных, философских и социальных идей явился основой глубокой переоценки русской истории и перспектив мирового развития. В конце 20-х и в 30‑х гг. существенна роль критической деятельности Н. А. Полевого, выступившего в журнале «Московский телеграф», статей С. П. Шевырева в «Московском наблюдателе» и «философской критики»: В. Ф. Одоевский, И. В. Киреевский, Н. И. Надеждин. Создавались основы новой эстетики, оформились как целостные художественные системы русский романтизм и русский реализм.
Влиятельной силой стала романтическая поэзия, развитие которой шло по нескольким путям. В поздней философской лирике Баратынского складывалась романтическая концепция личности: индивидуальное сознание дерзало осмыслить всю глубину противоречий бытия и духа, не ища примирения с ними и не пытаясь от них уйти. Универсальное осмысление этих противоречий характерно для лирики Тютчева. В 3040‑х гг. его поэзия проникнута сознанием обособленности и внутренней раздвоенности человеческого «я». Однако поэт находил возможность преодолеть индивидуализм; пантеистические концепции «мировой души», «космоса» и «хаоса», «дневного» и «ночного» бытия стягивались у Тютчева к проблеме личности и служили романтическому ее решению. Поэт отправлялся от традиционной одической стилистики, в то же время в его лирике складывался всецело индивидуальный смысловой строй, исключительный по насыщенности мыслью и чувством в их органическом слиянии. Развивались и другие разновидности романтической «поэзии мысли». В стихах А. С. Хомякова отчетливо выразилось типичное для «любомудров» представление об искусстве как об источнике откровения и гармонического разрешения мировых противоречий. Шевырев смелыми, хотя и не всегда удачными, экспериментами с поэтическим словом боролся против костеневшего, приобретавшего «гладкость» элегического стиля.
Наиболее влиятельным направлением развития романтизма являлось философское и эстетическое переосмысление традиций гражданской поэзии. Контуры его обозначились уже в лирике А. И. Полежаева, соединившей пафос бунтарского протеста и безысходно трагическое мироощущение, в позднем творчестве поэтов-декабристов, в т. ч. А. И. Одоевского. Это направление получило выражение в лирике М. Ю. Лермонтова. В его ранних стихах (1828 1835) выражен романтический апофеоз личности, формировались внежанровая структура лирического стихотворения и единый экспрессивный поэтический язык. Безграничный максимализм требований к себе и к миру приводил поэта к «мировой скорби», одновременно оборачиваясь жаждой абсолютной гармонии и полного преобразования существующего миропорядка, что составляло внутренний источник новой гражданственности и романтического протеста. Сознание фатальной неосуществимости идеала и вместе с тем принципиальная невозможность отступиться от него, небывалая интенсивность эмоций и напряженный самоанализ характерные черты лирического героя Лермонтова, преломляющиеся и в его поэмах («Демон», «Мцыри»), и в драматургии («Маскарад»), организующие всю его поэтическую систему. В зрелом творчестве Лермонтова развивались реалистические тенденции. Лермонтов начинает «отделять» от себя трагические противоречия своей лирики, превращая их в предмет объективного изображения. Эта тенденция получает высшее выражение в романе «Герой нашего времени». Драма «лишнего человека», активной личности, обреченной общественными условиями на бездействие, ставит героя в ситуацию, где для него невозможно удовлетворение никаким ограниченным нравственным решением. Ни традиционная сословная мораль, ни жертвенный альтруизм, ни «демонический» эгоцентризм, принципам которого Печорин фактически следует, не могут стать для него основой счастья. Вместе с тем роман открывает объективно-историческую предопределенность и в известном смысле плодотворность этой драмы: она приобретает значение необходимого духовного кризиса, в котором таится возможность рождения новой нравственности и нового гуманизма.
Особую, во многом противоположную пушкинской и лермонтовской линию развития русского реализма образовало творчество Н. В. Гоголя. Он начал утверждением романтической мечты о прекрасном и справедливом мире, противопоставляя ее «скудости» и «земности» окружающей действительности («Вечера на хуторе близ Диканьки»). В прозе и драматургии 1832 1841 Гоголь столкнул провозглашенную им мечту («Тарас Бульба») с реальностью современной общественной жизни. Наметился сатирический подход к этой реальности, в основе которого принцип разоблачительного «остранения», варьируемый в различных жанрах и стилевых формах (сатирические повести, «Ревизор»). Сатира Гоголя выявила бездуховность официального русского общества, но в то же время и в глубинах души пошлого «существователя» писатель сумел открыть черты высокого и прекрасного («Старосветские помещики»). Такими художественными открытиями определялось тяготение Гоголя к эпопейной поэтике и прежде всего к собирательным образам. Эти тенденции слились в стройную систему в «поэме» «Мертвые души», где грандиозная цель утверждение всеобъемлющего идеала национального возрождения и связанные с этим идеальные критерии дали возможность, с одной стороны, обнажить противоестественность господствующих в России общественных форм, а с другой сделать видимой перспективу духовного обновления, прозреваемую автором в самой природе русского национального характера. Гоголю была ясна пагубность неограниченных сословных привилегий, отделения государства от народа, власти денег. И все же вера в нравственное преображение «существователей» оборачивалась идеей немедленного «исправления» общества. Определяя проповедническую тенденциозность гоголевской поэмы, эта вера оказалась в дальнейшем источником консервативно-религиозной утопии.
Промежуточным звеном между романтизмом и реализмом явилась поэзия А. В. Кольцова, отвечавшая потребности обоих направлений в лирическом воплощении народной жизни и народного мировосприятия. Кольцов поэтизировал труд и быт крестьян, открыл русской лирике новую для нее сторону действительности мир внутренних переживаний сельского труженика, внес в поэзию стихию народной песенности. Многообразны взаимоотношения романтизма и реализма в развитии прозы. Явным преобладанием романтических черт характеризовались произведения Полевого. Сплетение романтических и реалистических тенденций, игра противоположных стилевых стихий отличали прозу А. Ф. Вельтмана, повести М. П. Погодина, исторические романы И. И. Лажечникова, укрепившие позиции жанра мастерским воссозданием бытового колорита минувших эпох. В повестях Н. Ф. Павлова и В. А. Соллогуба преобладали реалистические тенденции.
В 40‑х гг. усиливается социальный пафос литературы. Романтизм еще остается влиятельным направлением, способным совершать художественные открытия (повести В. Ф. Одоевского, его «Русские ночи», самобытное философское содержание которых воплотило в себе сплав научного и художественного мышления). Ранняя лирика А. А. Фета и развитие «антологического» течения в русской поэзии (А. Н. Майков, Н. Ф. Щербина, Л. А. Мей) тоже свидетельствуют о способности романтизма к обновлению. Этих поэтов при всем различии их взглядов объединяло стремление противопоставить вульгарному романтизму Бенедиктова и его подражателей поэзию рационально ясную, гармонически уравновешенную, сосредоточенную на пластическом воспроизведении красоты жизни, и вместе с тем романтический идеал свободного созерцания, гедонизма, высокой отрешенности от суеты «меркантильного» века. Особое место в поэзии 40‑х гг. занимала «лирика женского сердца» (Е. П. Ростопчина, К. К. Павлова, Ю. В. Жадовская). «Женская» тема вошла и в прозу, в частности в более поздних (5060‑е гг.) повестях Е. Тур, где критическое изображение великосветского быта и нравов еще не стало основой полноценно реалистического понимания действительности. Однако при всем разнообразии литературных явлений эпохи магистральную линию художественного прогресса составляло все же развитие реализма.
В 4050‑х гг. Р. л. развивалась в атмосфере обострившейся общественной борьбы, напряженных идеология, споров между сторонниками славянофильства и западничества, быстрого созревания революционно-демократической мысли, питаемой как углубляющимся кризисом крепостничества, так и идеями антропологического материализма и утопического социализма, а также диалектикой Г. Гегеля. Эти идеи находят выражение в публицистике Герцена и В. Г. Белинского, в философии петрашевцев. Значительна была роль прогрессивных журналов: в 1839 1846 «Отечественных записок», позднее «Современника». В эти годы приобрела заметное влияние критико-эстетическая мысль, в т. ч. в 40‑х гг. выступлений К. С. Аксакова и близкого к петрашевцам В. Н. Майкова. Но своего расцвета русская критическая мысль достигла в творчестве Белинского, выдвинувшего новые принципы критической оценки литературной деятельности писателя: он требовал проникновения в художественный мир автора, понимания внутреннего единства его, идей и образов, рассмотрения его творчества в отношении к общественной жизни и развитию культуры. Белинский обосновал реалистическое понимание сущности искусства, усматривая ее в особом восприятии действительности в специфической форме мышления образами. Эстетика Белинского проникнута историзмом, стремлением к определению общих закономерностей литературного процесса, связанных с условиями общественного развития. В статьях и обзорах критика развертывалась стройная концепция реализма и народности литературы, поставленных в связь с ее демократизацией.
Воздействие эстетики Белинского сказалось, с одной стороны, в эстетике русских революционных демократов 2‑й половины XIX в., а с другой в творческой практике писателей натуральной школы, которые при всем несходстве их творческих манер были объединены отрицанием крепостнических порядков, защитой прав и достоинства личности, интересом к окружающей человека общественной среде, впервые понятой как объективная сила. В первичном для натуральной школы жанре физиологического очерка (сб. «Физиология Петербурга», ч. 12, 1844 1845; произведения В. И. Даля, Е. П. Гребенки, Я. П. Буткова, И. И. Панаева, Н. А. Некрасова и др.) среда ограничена сословными, бытовыми, профессиональными рамками. В новеллистических циклах, повестях и романах «Бедные люди» Ф. М. Достоевского, «Кто виноват?» Герцена, «Обыкновенная история» И. А. Гончарова, «Записки охотника» И. С. Тургенева, «Деревня» и «Антон-Горемыка» Д. В. Григоровича, произведения А. Ф. Писемского и др. среда мыслилась как строй общественной жизни в целом, которому противопоставлялась человеческая природа персонажей, в исконной сущности своей здоровая и непорочная. В то же время здесь наблюдалось значительное разнообразие. Указанный акцент был наиболее заметен в романе Герцена «Кто виноват?», где анализ личных драм приводил к философски обоснованной и политически заостренной форме социальной критики. В «Обыкновенной истории» Гончарова нет жесткой детерминированности характеров и судеб персонажей; социальные мотивировки соседствуют с «естественными», причем соотношение обоих планов остается несколько проблематичным. В «Бедных людях» Достоевского тема «человек среда» осложняется углубленным психологическим анализом «амбиции» «маленького человека», а также диалогической активностью самосознания героев, не допускающей однолинейно «объектного» подхода к ним, обычно связанного в 40‑х гг. с узкосоциологической позицией повествователя. Многозначность реалистической картины мира намечается и в некоторых произведениях «второго ряда» («Тарантас» Соллогуба).
Дальнейшее углубление русского реализма ощущалось не только в прозе, где художественные завоевания натуральной школы не заслонили эпической самобытности очерковых «записок» и автобиографических «хроник» С. Т. Аксакова, но и в новом типе бытовой комедии прежде всего в раннем творчестве А. Н. Островского. Принципиально новая стадия развития реалистической лирики была намечена ранней поэзией Некрасова, которая вовлекала в сферу эстетически значительного новый круг фольклорных мотивов и стихию просторечия, открывала трагические стороны жизни современного города и крепостной деревни, смело использовала драматические и фабульные элементы. В лирике Огарева рефлективная «поэзия мысли» объединяла исповедальное выражение интимных переживаний с общественно-политическими и философскими размышлениями лирического героя. Многообразие реалистических исканий подготавливало грандиозные достижения русского реализма 2‑й половины XIX в. на путях художественного синтеза.
также:
Древнерусская литература (конец XXVII вв.)
Литература XVIII века
Литература 2‑й половины XIX века
Литература конца XIX начала XX вв.
Русская советская литература (19171987)
Мировое значение русской литературы
Список литературы в статье Русская литература
Смотреть больше слов в «Литературном энциклопедическом словаре»
Статья большая, находится на отдельной странице.